В этом выпуске психотерапевт из Массачусетса Зак Флуд рассказывает о контрактах лояльности и о том, как они влияют на отчужденных детей, когда они взаимодействуют с целевыми родителями. Он говорит о том, как дети вынуждены усваивать нарративы родителя, который иррационален и не связан с реальностью. Эта концепция обсуждается для того, чтобы помочь целевым родителям и другим людям сопереживать этим детям. Такое сопереживание может помочь избавлению целевых родителей от бремени принятия слов и действий своих отчужденных детей на свой счет. Посмотрите это видео, если хотите узнать, как понять, как отчужденные дети могут действовать и вести себя совершенно иррационально. Зак — психотерапевт, младший специалист по экспертизе и оценке и тренер Мужского ресурсного центра Западного Мичигана. Он работает с родителями, которые борются со сложной и болезненной динамикой, связанной с тем, что они являются отвергнутыми или целевыми родителями в случаях родительского отчуждения. Он также выполняет функции младшего эксперта по опеке и оценке времени воспитания детей. Он считает, что помощь семьям сориентироваться и исцелиться от динамики отчуждения — одна из самых сложных, но важных работ, которым может посвятить себя специалист в области психического здоровья. Он продолжает искать новые способы обучения и оказания помощи семьям, пострадавшим от этой коварной динамики, которая противоречит здравому смыслу большинства специалистов.
Источник https://www.youtube.com/watch?v=SjTdCW8SrJ8
Опубликовано 23 мая 2024 г.
Привет, меня зовут Зак Флуд, я работаю в Центре Фаунтин-Хилл в Гранд-Рапидс, а также я работаю с Мужским исследовательским центром Западного Мичигана, и я здесь, чтобы поговорить о контрактах лояльности и о том, как отчужденные дети будут говорить определенные вещи и действовать определенным образом так, что может сбивать с толку и бросать вызов целевым родителям. Я надеюсь, что время, которое мы можем провести вместе сегодня, будет полезно в навигации по этой динамике, чтобы это было целенаправленно. Родители могут подготовиться к тому, чтобы справиться со стрессом и болью, возникающими в таких ситуациях, и сложная часть этих динамик заключается в том, что они могут быть тесно переплетены со многими психологическими динамиками и множеством межличностных отношений. Динамика может быть довольно сложной, и поэтому я подумал, что сегодня мы могли бы рассмотреть некоторые сложные концепции, и попытаться рассмотреть их таким образом, чтобы помочь целевым родителям быть более подготовленными для управления этой динамикой. Самое главное здесь - вызвать сочувствие к отчужденным детям, потому что выполняя эту работу, мы должны осознавать, что поведение, проявляющееся у этих детей, исходит не от детей, и поэтому целевым родителям может быть очень трудно это понять. Эти слова принимают на свой счет, и это имеет смысл, потому что многие слова, действия и вещи, которые дети говорят, очень личные.
Но одна из самых важных вещей, о которых я говорю, когда помогаю целевым родителям, - это сосредоточиться на том, с чем мы здесь на самом деле имеем дело, а именно на динамике отчуждения, тогда это становится совершенно другим разговором внутри вас вместо того, чтобы пытаться бороться или разговаривать напрямую с этими детьми, которые говорят эти ужасные вещи. Это помогает для улучшения личного психического состояния и здоровья для целевого родителя, а также для пути к исцелению, для того, чтобы эти дети пришли и воссоединились с этими родителями, если они смогут подойти к отчуждению детей самым здоровым способом. Поэтому мы хотим поговорить об этой динамике как способе помочь целевым родителям быть лучше подготовленными к этим трудным ситуациям, потому что родители впадают в отчаяние, когда дети говорят дикие вещи. Иногда дети выдвигают обвинения, они делятся такими историями с отчуждающим родителем или следственными органами, они делают все это без какого-либо подобия логики. Целевые родители просто теряют дар речи, когда дети рассказывают о времени, проведенном с ними, или когда другие люди рассказывают то, что дети говорили им о них (целевых родителях). И так далее это может быть очень запутанным и очень обидным, поэтому мы снова пытаемся лучше вооружить целевых родителей для успешного выполнения предстоящих задач. Поэтому мы хотим поговорить, как я уже сказал, о некоторых из этих запутанных и сложных межличностных динамик.
Мы должны убедиться в том, что мы всегда сосредоточены на попытках сопереживать отчужденному ребенку, и это наша главная цель здесь – попытаться лучше понять то, с чем он столкнулся, потому что это сочувствие и эта связь это действительно может помочь целевому родителю оставаться верным своей миссии и тому, что они пытаются сделать, чтобы воссоединиться со своими детьми. И поэтому самое важное, что мы хотим подчеркнуть, это то, что эти отчужденные дети усваивают нарративы отчуждающего родителя и целевым родителям становится невероятно трудно не принимать это на свой счет, потому что эти нарративы настолько целенаправленные и прямые. Поэтому мы хотим попытаться разрушить здесь то, что питает этот контракт лояльности, что является топливом для этого огня, того, что происходит внутри ребенка, который заставляет его действовать таким образом и говорить такие ужасные вещи. Поэтому мы собираемся поговорить о паре разных концепций, которые будут топливом для этого огня, мы разберем несколько аспектов этого и пойдем дальше.
Главное, о чем мы хотим поговорить в первую очередь, — это концепция привязанности. Это довольно широкое понятие, о котором написано много литературы, много исследований, но, по сути, это связь, которая создается между родителем и ребенком, она возникает мгновенно, когда ребенок рождается в родильной комнате. Все начинается с самого начала, и это то, что строится в течение нескольких дней, лет, месяцев и, это может быть действительно чудесно и красиво, это может быть очень надежно. Но иногда эти чувства можно исказить и повредить, и привязанность может стать тем, что нужно исправить или с чем нужно разобраться. Привязанность - это действительно врожденная вещь, которая устанавливается при рождении ребенка. Вы увидите это даже увидите в природе. Например, вы увидите выводок утят, которые будут следовать за кроликом, потому что они просто создают эту привязанность с этим другим животным, им просто нужно это чувство безопасности, и поэтому они просто за что-то цепляются. Поэтому мы должны быть в состоянии понять, насколько это важно и насколько это мощно, потому что тогда это может говорить о том, как некоторые из этих вещей разыгрываются между детьми и их родителями.
Очевидно, мы здесь говорим о безопасной привязанности, но в некоторых случаях формируется ненадежная привязанность. Такое исследование было проведено джентльменом по имени Сальвадор Минучин, и оно говорит о размытии личных границ между родителем и ребенком, а отсутствие границ приводит к тому, что дети теряют самоуправление и отсутствие различения в том, кем они являются. Поэтому мы должны понимать, что в концепции повторного заключения договора лояльности с отчуждающим родителем, ребенок чувствует, что нет границы между моими потребностями и их потребностями или моими желаниями и их желаниями. Это и становится топливом для отчуждения родителя. То, о чем мы здесь говорим, исходит из места привязанности, это исходит из места, где дети нуждаются в безопасности, когда они находятся рядом со своими опекунами и тогда, конечно, это скручивается и сливается в вещь, которая, конечно же, не имеет границ и лишает ребенка собственной индивидуальности (индивидуального «Я», аутентичной личности).
Я хочу сказать важную вещь, когда мы говорим о чувствах и привязанности, нужно учитывать культурные соображения, потому что существуют типы культур, которые являются более индивидуалистическими, а не коллективистскими. Важно понимать, как эти семьи попадают в тот спектр того, что может быть, актуальным для этой культуры с точки зрения различных связей между семьей или большей частью происходящей индивидуации. Важно понять, как отчужденные дети отличаются от норм, в которых они могли быть воспитаны, и просто важно уяснить это для себя, когда мы смотрим на разные культуры и разные способы определения привязанности. Я просто хотел сказать это в качестве отступления, но для наших конкретных целей мы должны подумать об отсутствии границ и отсутствии самостоятельного мышления, отсутствии аутентичности личности, которые будет воспитывать отчуждающий родитель у детей, когда они будут вовлечены в процесс динамики отчуждения родителя. Так что это действительно серьезный двигатель для этого контракта лояльности. И это подкрепление снова и снова и снова приводит к ухудшению поведения ребенка с течением времени. Поэтому мы хотим понять, как это происходит, и где это, и в какой момент доходит до апогея.
Дети сопротивляются и отказываются от контактов с целевым родителем, говорят о нем плохие вещи, поэтому мы собираемся немного разобрать здесь еще один академический термин, это размышление о концепции индуцированной бредовой системы. В широком смысле это означает понимание этой динамики созависимости и динамики отчуждения между родителем и ребенком или детьми как индуцированной системы, в которой происходят отчуждение и заблуждение. Сначала мы поговорим о том, что такое бред. Это красивое слово, которым можно широко употреблять, но мы хотим поговорить о том, что оно значит. И это один из диагнозов, который люди могут получить путем -так называемого искусственного расстройства, т.е. путем симуляции. Такие примеры имеются в медицине, например, пациенты могут подставлять термометры под горячую воду, чтобы имитировать лихорадку, или они будут подделывать образцы мочи, чтобы попытаться выглядеть так, будто у них имеются различные болезни. Но это то, что симулируется как физический или психический симптом, чтобы показать признаки болезни. В нашем случае это часть находится в психологической сфере, и некоторые из этих семейных динамик более субъективны, когда вы или ребенок обсуждаете различные взаимодействия с людьми на межличностной основе, а не то, когда пытаются имитировать лихорадку, и поэтому становится намного сложнее разделить реальные симптомы и попытаться их дифференцировать. Поэтому важно понять, что на самом деле происходит, и попытаться выявить и идентифицировать динамику отчуждения. Потому что когда дело доходит до межличностной динамики, это выглядит как бредовое поведение. Вы видите, как дети сообщают об определенных симптомах, сообщают об определенных переживаниях, используя это как способ имитировать уровень стресса, когда они находятся рядом с целевым родителем. И это скорее бредовая сторона проблемы, когда они искажают реальные вещи и представляют их как факты.
Позже мы получим еще несколько примеров, где дети переопределяют опыт, искажают его или дают ему ложную интерпретацию. Но затем вы попадаете в место, где все серьезно, эти отчужденные дети могут сообщать о серьезных симптомах. Мы добираемся до места, где ребенок собирается сообщить о самоубийстве, если ему придется снова туда пойти. А затем дети начинают разговаривать с уполномоченными специалистами, а затем внезапно об этой суицидальности, основанной на динамике отчуждения, сообщается как об истинном дистрессе и травме, хотя на самом деле она является частью этой замкнутой бредовой системы. А затем вы получаете детей, которые приходят и обвиняют родителей в физическом и сексуальном насилии, хотя этого никогда не было в реальности. Это снова часть этой индуцированной бредовой системы - заблуждение, заключающееся в попытке сообщить об этих вещах кому-либо, быть связанными этим контрактом лояльности, потому что у детей нет границ с отчуждающим родителем. Вот о чем мы говорим здесь, когда определяем что-то как бред.
Я хочу немного поговорить о том, что значит быть индуцированными и что означает это определение, потому что вы увидите людей, у которых могут быть некоторые расстройства мышления или бредовые идеи в том смысле, что они могут иметь галлюцинации, это в основанном относится к людям, имеющим серьезные проблемы с психическим здоровьем. Но в этом контексте нам нужно поговорить о том, чтобы добавить сюда словесное индуцирование. И это является причиной, по которой эти рассказы очень убедительны для судов и других людей, когда они смотрят со стороны, не будучи информированными, она заключается в том, что это касается только отношений между отчужденными детьми и целевым родителем. Эти дети действительно хорошо функционируют во многих разных сферах своей жизни, они могут быть хорошими учениками, они ходят на уроки балета, или играют в футбол, они получают пятерки в школе и единственное, что вызывает у них стресс, это один из родителей (целевой родитель). Поэтому специалисты думают: ну, если бы они действительно вели себя так плохо, разве бы это не отражалось на других сферах их жизни? И действительно, отчужденные дети действительно страдают, но часто это может быть просто индуцированная вещь внутри отношений, и поэтому трудно проанализировать все это.
Доктор Ричард Варшок говорит об этом в своей статье «10 ЗАБЛУЖДЕНИЙ ОБ ОТЧУЖДЕНИИ РОДИТЕЛЕЙ У СУДЕЙ И ТЕРАПЕВТОВ». Эти заблуждения ставят под угрозу решения в суде в терапии. Он говорит об одном из этих мифов и одном из тех заблуждений, что дети, которые, кажется, хорошо функционируют вне семьи, не нуждаются во вмешательстве. И я говорю о том, что возможно и иногда вполне вероятно, что дети будут хорошо функционировать в других местах, но у них будет динамика отчуждения в той части их жизни, когда они сообщают о стрессе, тревоге, связанной с травмами, и обо всем этом. Так что важно понять, что все это индуцировано в отношения ребенка и целевого родителя и наш мозг способен сделать это - разделить это на части. Говоря о том, что наш мозг способен сделать это, я хочу сказать о том, как дети могут быть способны делать что-то подобное.
Когда дети развиваются, они становятся способны удерживать конкретные мысли обычно в возрасте от 7 до 11 лет, иногда раньше, иногда немного позже, но как правило, в этом диапазоне дети могут иметь эти конкретные мысли и приносить свои идеи. Поэтому когда в динамике отчуждения мы обычно видим детей, скажем, четырех лет, то видим, что они будут проявлять большое сопротивление и противодействовать во время переходов между родителями, но после того, как они какое-то время были с целевым родителем, они как бы успокаиваются. Это потому, что их мозг недостаточно развит, чтобы принять эту историю от отчуждающего родителя, принести ее с собой и удерживать ее достаточно долго, чтобы поддерживать видимость враждебности к целевому родителю. Поэтому концепция, о которой мы говорим сегодня, будет гораздо более распространенной, гораздо более укоренившейся у детей, которые способны достичь определенных этапов своего развития, поэтому большинство динамик отчуждения, происходит с детьми от 6-7 лет., И, конечно же, такая возможность имеется в в подростковом возрасте. Поэтому просто не забудьте подумать о том, что ребенок должен уметь делать, чтобы воплотить в жизнь эти идеи, принести эти рассказы в дом целевого родителя, держаться за них и действовать в соответствии с ними, вместо того, чтобы вести себя непосредственно и по-детски в своем подходе к вещам, который является более сиюминутным и основанным на опыте в детстве. Поэтому мы хотим еще раз поговорить о некоторых различных способах, которыми дети могут принести с собой эту историю, когда они находятся с целевым родителем.
И мы также поговорим о поведении, которое исходит из этой бредовой системы, но этот тип поведения может исходить из нескольких разных мест внутри отчужденного ребенка, и конечный результат не обязательно будет выглядеть по-другому, но это своего рода хороший способ подумать о том, как эти дети могут придумать эти идеи, или взять этот рассказ и сделать его своим собственным, а затем представить его тому, кто хочет слушать, чтобы слушатель еще больше мог сопереживать ситуации, о которой рассказывают отчужденные дети. Первое, о чем мы должны думать в этой ситуации - это просто использовать свой мозг или свои когнитивные способности, чтобы думать об этом. Нужно найти информацию, входные данные или чувства, которые можно исказить, чтобы это соответствовало детскому повествованию. Поэтому единственное слово, которое характеризует эти рассказы - это конфабуляция. Определение этого слова в национальном здравоохранении: конфабуляция - это психическое расстройство, при котором у пациента возникают ложные воспоминания без намерения обмана. Так что дети не лгут, это важно, и на самом деле самая большая область исследований конфабуляций связана с памятью, а деменция - это когда люди теряют память. Память – это такая врожденная часть нашей личности – это способность вспоминать события и быть в состоянии способны говорить о том, что мы переживаем, и если мы теряем эту способность, тогда мы создаем свои собственные воспоминания, чтобы заполнить эти пробелы вместо того, чтобы признать, что мы не помним. Поэтому конфабуляция - это создание или это заполнение пробелов, которые соответствовали бы повествованию или идентичности, а не просто ложь, потому что детям хочется лгать.
Поэтому важно подумать об этом различии, и это своего рода когнитивная интерпретация, которую дети могут иметь, когда они пытаются интерпретировать среду вокруг себя. Привязанность и подкрепление, о которых мы говорили ранее, создают среду, в которой происходит беседа, так что у детей формируется идентичность вокруг отождествления с отчуждающим родителем и они боятся или противостоят целевому родителю. Они смотрят на все эти события, которые происходят вокруг них, а затем просто искажают их, например, тон чьего-то голоса, когда их поправляют. Они скажут, что на них кричали, вместо того, чтобы сказать, что просто говорили строго. Дети могут сказать «он кричал на меня», хотя родитель сказал: «ты должен быть дома к комендантскому часу». Так они могут исказить разговор между целевым родителем и ребенком. На самом деле эта интенсивная затяжная драка с нокдауном – ребенок может просто быстро извернуться и сказать «он кричал на меня, потому что я не могу просто ответить этому родителю». Иначе, он будет хорошим родителем, поэтому мне приходится исказить это и сказать, что он кричал на меня, потому что я должен поддержать контракт лояльности (с отчуждающим родителем). Я отчужденный ребенок. У меня нет возможности сказать, что на самом деле это было сделано правильно.
Мы рассмотрим еще несколько примеров позже. Другая составляющая этого явления - это эмоциональная сторона, и поэтому мы думаем об отчужденном ребенке, который не может чувствовать любовь, счастье и связь с целевым родителем. Это является частью контракта лояльности, и поэтому ребенок будет неправильно истолковывать свои эмоции, искажать свои эмоции, потому что он не может признать эту часть себя, чтобы испытывать сочувствие к целевому родителю. И это должно быть самой трудной вещью на свете - не иметь возможности любить родителя, которого ты любишь. Поэтому дети чувствуют этот конфликт, поэтому они чувствуют, это действительно больно: я хочу быть с этим человеком, но мне не разрешено быть с ним, и я снова должен вернуться к этой индуцированной иллюзорной системе или к контракту, которым я связан с отчуждающим родителем, поэтому я собираюсь интерпретировать боль, которую я чувствую от конфликта из-за неспособности любить своего родителя, и я собираюсь приписать ему то, что он причиняет мне боль или то, что он травмирует меня.
Так им приходится бороться с этой противоречивой природой о себе, а затем перенести это на целевого родителя, потому что этого требует от них контракт лояльности, поэтому они чувствуют этот стыд и вину за отвержение своего родителя, и потому что они не могут сформировать эту здоровую привязанность. Все, что идет хорошо, бросит вызов этой индуцированной бредовой системе, поэтому отчужденным детям просто не разрешено испытывать эти положительные чувства к целевому родителю. Единственное, что им остается – это возможность обвинять целевого родителя.
Еще раз вернемся к тому, о чем мы уже говорили. Индуцированная бредовая система означает, что эта система создается средой, ненадежная привязанность означает, что ребенку поручено заполнить этот фантазийный рассказ, прочувствовать его и получить подкрепление. Поэтому происходит следующее: они чувствуют все это конгруэнтно, они чувствуют весь этот конфликт, они чувствуют все эти эмоции. Пока они с отчуждающим родителем или навещают целевого родителя, а затем возвращаются к отчуждающему родителю, они могут снова говорить о повествовании, которое хочет слышать отчуждающий родитель, дети дают ему отчет, а затем все снова становится конгруэнтными, потому что они получают подкрепление, они получают любовь отчуждающего родителя, они получают привязанность, и они снова чувствуют себя хорошо. И это повторяется раз за разом, потом это становится все глубже и глубже и глубже (укореняется).
Позвольте привести вам пару примеров. У нас был случай с мальчиком, который прятался в своем шкафу или в спальне, а потом отец постучал в дверь. Папа сообщил нам, что стучал в дверь, а ребенок сказал, что папа выламывал дверь, пытаясь прийти и забрать его, а затем ребенок пошел в чулан в комнате, и отец вошел, пытаясь просто сказать ему, что ужин готов. Отец вроде как стучит в стену, пытается поговорить с ним, и говорит типа: «ужин готов», а ребенок считает, что он пытается прорваться через стену, чтобы прийти за ним и причинить ему боль. И вы снова думаете о том, как все извращается в сознании ребенка, как какая-то когнитивная штука искажает все доброе. Ребенок считает, что отец не может просто стучать в дверь, чтобы сказать, что ужин готов, а хочет вломиться, чтобы прийти и причинить ему боль, иначе это не вписывается в повествование.
И еще один случай. Это был ребенок примерно 10 лет, который любил готовить, это было частью их большого хобби – умение готовить, и это было чем-то, чем они много занимались со своей матерью. И внезапно для него приготовление пищи стало неинтересным, приготовление пищи стало слишком стрессовым. Нам сообщили, что этому ребенку не нравилось готовить из-за родителя, хотя нечто большее, поскольку ему не разрешалось чувствовать себя хорошо во время приготовления пищи. Ему пришлось отказаться от этого и сказать, что приготовление пищи - это для него стресс, и приготовление пищи - это ужасная вещь, потому что ему не разрешалось получать удовольствие от этого. Это снова не вписывается в повествование, и тогда мы получаем эти сообщения о том, что приготовление пищи - это ужасная вещь. Поэтому подумайте о том конфликте, который этот ребенок чувствовал.
У нас был еще один случай, когда ребенок с одним родителем один жил больше в городской среде, а другой жил больше в сельской местности. И когда дети возвращались и говорили о том, как они ненавидят кататься на лошадях, делать все это было просто невесело, было страшно, это было ужасно. Но потом были записи, где дети говорили о том, как сильно они любят лошадей. Это были дети младшего возраста, поэтому они могли находиться в этой среде, но как только они возвращались, часть этой индуцированной бредовой системы заставляла их рассказывать, что лошади плохие, лошади опасны. И внезапно вы понимаете, что это уже ненормально.
Это просто пара примеров о том, как это может проявиться в конкретных случаях, поэтому теперь поговорим о том, что нам с этим делать, и почему все это важно. Я думаю, нам было бы полезно подумать о том, как это повлияет на лечение и как оно будет способствовать воссоединению. Поэтому поговорим о том, как воссоединение может быть полезно для удаления этой индуцированной бредовой системы или возможностью ее разрушения. Иногда мы думаем о том, почему воссоединение не всегда работает. Это примерно то же самое, что происходит с индуцированной бредовой системой о целевом родителе, которую просто применяют в кабинете терапевта. Суть заключается в том, что ребенок из кабинета терапевта возвращается к отчуждающему родителю, и продолжает находиться в этой индуцированной бредовой системе, которая продолжает работать. Огонь горит, топливо все еще существует, подпитывая этот огонь, и его невозможно потушить, если кабинет терапевта используется только 60 минут в неделю, а до конца недели дети уходят домой, где они снова подвергаются этому повествованию.
И снова вернемся к статье Ричарда Варшака. Одно из заблуждений, по его мнению, заключается в том, что специалисты считают, что когда дети сильно отчуждены, их лучше всего лечить с помощью традиционных методов терапии пока они живут преимущественно с любимым родителем. Но другое дело, что топливо, разжигающее огонь ненависти ребенка к целевому родителю, нужно потушить, вот в чем суть. Индуцированную бредовую систему необходимо искоренить, иначе дети вернутся в то место, где повествование будет снова и снова питать их ум. Поэтому, чтобы воссоединение работало, у ребенка необходимо отключить двигатель этой индуцированной бредовой системы. Поэтому иногда между отчуждающим родителем и детьми должно произойти разделение. Но важно понимать, что это действительно очень сложно для терапевта или любого типа вмешательства, если эта индуцированная бредовая система все еще работает, согласно которой контракт лояльности, все еще существует, и ее все еще подпитывают, и все еще укрепляют, укрепляют и укрепляют.
Чтобы завершить тему, поговорим о том, как целевые родители могут использовать эту информацию. Важно уметь сопереживать детям, понимать, что для них это действительно тяжело, это душераздирающе для них, это может нанести серьезный вред их психике, их человечности. Важно понимать, что это не они делают плохие вещи для вас, это происходит из-за динамики отчуждения, это индуцированная бредовая система, это контракт лояльности. Целевой родитель должен быть нацелен на вмешательство и на обратную связь, а не на этого ребенка. Во-вторых, вы должны знать, что положительный прогноз работы по воссоединению может быть очень низким и знать, какой тип терапии, необходим для воссоединения целевых родителей и детей и что работа будет очень трудной. Это не будет судным днем, но это просто для того, чтобы быть реалистичным в отношении того, что необходимо для лечения такого типа динамики, чтобы ее полностью изменить. Поэтому я надеюсь, что этот разговор был полезен для вас, чтобы вы могли лучше понять на более глубоком уровне, что происходит с детьми в динамике отчуждения, когда они говорят вещи, которые просто не соответствуют реальности. Это происходит не от того, что дети злые, они внутри себя не ощущают, что лгут, и они чувствуют себя хорошо, и им кажется, что они правы. На самом деле они находятся под воздействием силы, где есть привязанность и есть эта бредовая система, где они должны соответствовать этой роли и соответствовать этому шаблону поведения , которого от них ожидает отчуждающий родитель, и который усиливается снова и снова, так что его нужно искоренить для того, чтобы ребенок мог затем восстановить свою аутентичную личность и обрести способность говорить о том, что делает его счастливым, а что его печалит, и иметь возможность установить свое собственное отличие (индивидуальность) в этом мире.
Поэтому это просто важно понять, что это здесь играет большую роль. И если ваша семья требует такого рода работы и требует такого рода внимания, то я надеюсь, что вы воспримете это как обнадеживающее послание о том, что есть способы решить эту проблему, и дети могут учиться и их можно вывести из этой бредовой системы. Мы призываем вас обратиться к нам в Центр Фаунтин-Хилл, непосредственно ко мне, если вам нужна помощь, консультация или обучение. Мы предлагаем услуги в подобных случаях и надеемся, что окажем вам помощь. Спасибо за ваше время.
ДОКТОР РИЧАРД ВАРШАК. 10 ЗАБЛУЖДЕНИЙ ОБ ОТЧУЖДЕНИИ РОДИТЕЛЕЙ У СУДЕЙ И ТЕРАПЕВТОВ
ДОКТОР СТИВЕН МИЛЛЕР. ПРИМЕР НЕУДАЧНОГО ЛЕЧЕНИЯ РОДИТЕЛЬСКОГО ОТЧУЖДЕНИЯ
ДОКТОР СТИВЕН МИЛЛЕР. СУЕВЕРИЯ И ЗАБЛУЖДЕНИЯ ПРИ ДИАГНОСТИКЕ И ЛЕЧЕНИИ РОДИТЕЛЬСКОГО ОТЧУЖДЕНИЯ
ДОКТОР ЛЮДВИГ ЛОВЕНШТЕЙН. ЭФФЕКТИВНОЕ ЛЕЧЕНИЕ РОДИТЕЛЬСКОГО ОТЧУЖДЕНИЯ
КАРЕН ВУДОЛЛ. ТЕРАПЕВТИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ И ЛЕЧЕНИЕ ОТЧУЖДЕННЫХ ДЕТЕЙ
Комментариев нет:
Отправить комментарий