РЭНДИ ФЛУД. 5 ГЛАВНЫХ ОШИБОК ЦЕЛЕВЫХ РОДИТЕЛЕЙ В БОРЬБЕ С РОДИТЕЛЬСКИМ ОТЧУЖДЕНИЕМ

 

Рэнди Флуд, является соучредителем Ресурсного центра для мужчин в Западном Мичигане и основателем/директором его офиса в Гранд-Рапидс, штат Мичиган. Он окончил Колледж Кальвина со степенью бакалавра психологии и получил степень магистра по программе психологического консультирования в Университете Западного Мичигана. Проработав два года в программе по борьбе с домашним насилием для мужчин в Каламазу, Рэнди ушел, чтобы начать программу для мужчин в христианской психиатрической службе Пайн-Рест в Гранд-Рапидс. В 2000 году он основал Ресурсный центр для мужчин в Центре консультирования Fountain Hill. Там он работает главным психотерапевтом в проведении индивидуальной и групповой психотерапии для мужчин, он является также судебным экспертом по делам о родительском отчуждении и проводит обучение судей и специалистов в отношении проблемы родительского отчуждения. Помимо своей работы психотерапевтом, Рэнди является автором и соавтором нескольких статей и книг  Сайт - https://menscenter.org/

 

РЭНДИ ФЛУД. 5 ГЛАВНЫХ ОШИБОК ЦЕЛЕВЫХ РОДИТЕЛЕЙ В БОРЬБЕ С РОДИТЕЛЬСКИМ ОТЧУЖДЕНИЕМ

 

Источник https://menscenter.org/top-5-mistakes-rejected-targeted-parents-make/

Опубликовано 27 ноября 2020 г.

 

 

(Эта статья расширяет информацию, представленную в статье  «Как реагировать на родительское отчуждение», и предназначена для родителей и специалистов)

 

Родительское отчуждение может быть трудно распознать тем, кто не испытал его на себе. Это как буря: скрытая и мощная. Отвергнутые родители могут столкнуться с борьбой с могущественной силой, которая все больше и больше уводит их от отношений, которые у них когда-то были со своими детьми. Они чувствуют сопротивление и борются с ним. Но чем больше они ссорятся с отчуждателем, тем больше устают. Кажется, что никто не может оценить, как трудно оставаться на плаву в этих обманчиво спокойных водах. Они ищут кого-нибудь — кого угодно — чтобы он  бросил им спасательный круг.

Опыт целевого  родителя трагичен. Быть отвергнутым и ненавидимым собственным ребенком, чувствовать и наблюдать, как он уходит, и бояться, что ты никогда больше его не увидишь, — это все равно, что наблюдать, как этот ребенок умирает медленной смертью. В то время как дети  остаются физически живыми, они становятся все более и более эмоционально мертвыми для вас. Лучезарная любовь в их глазах пропадает, глаза становятся темными и пустыми, а радостный звук их голоса становится полным злобы и ненависти.

В своей работе с отверженными родителями я часто был свидетелем того, как они трагически соблазнялись совершать ошибки, переживая болезненную, неразрешимую и коварную драму родительского отчуждения. Это происходило не потому, что они безнадежно ущербные люди, а потому, что они находятся в неизвестных и бурных водах. Отверженные родители терпят неудачу, и их ошибки могут стать фатальными и снизить их шансы на примирение со своими детьми.

Выделяя пять наиболее частых или распространенных ошибок, совершаемых отверженными/отчужденными родителями, я стремлюсь к тому, чтобы они, их «союзники» и специалисты, с которыми они сталкиваются, лучше поняли и, впоследствии, преодолели разрушительную силу родительского отчуждения.

1. Отверженные/преследуемые родители неправильно понимают поведение своих детей и интерпретируют их  отказ от общения

Отчужденные дети часто попадают в поток многочисленных семейных переживаний после развода родителей. Хотя большинство детей могут стойко перенести конфликтный развод, очень немногие способны избежать мощной силы родительского отчуждения, когда один из родителей активно — а иногда и невольно — стремится разлучить другого родителя со своими детьми. Мощный процесс отчуждения, по сути, разрывает отношения с целевым родителем и служит для укрепления  лояльности детей к отчуждающему родителю.

Позвольте это пояснить: когда дети проявляют любовь, интерес или привязанность к целевому родителю, они в основном чувствуют, что проявляют нелояльность и нелюбовь к отчуждающему родителю. Точно так же, когда дети проявляют ненависть и неуважение, сопротивляясь и отказываясь от контакта с целевым родителем, они чувствуют лояльность и любовь к отчуждающему родителю. Большинство детей просто не могут ни противостоять, ни выпутаться из этой глубокой и мощной динамики привязанности без внешней помощи (вмешательства).

Способ понять, что происходит с такими детьми, состоит в том, чтобы рассматривать  родительское отчуждение как тип психологической опухоли, которая влияет на когнитивную функцию мозга детей и эмоциональную связь с их сердцем. Она подвержена риску роста и метастазирования, если ее игнорировать и не лечить. В то время как множественная динамика после разлуки может способствовать ее возникновению, ее подпитывает процесс токсичной привязанности, который требует от детей соблюдения контракта лояльности с отчуждающим родителем. И по мере своего роста эта опухоль начинает негативно сказываться на функциях ума  и сердца детей.

Контракт лояльности

Отчужденные дети отчаянно пытаются сохранить свой контракт лояльности с отчуждающим родителем. Они разрабатывают нарратив, соответствующий контракту, который требует поляризованного взгляда на отчуждающего родителя как на все хорошее, а на целевого родителя -  как на все плохое. Поскольку большинство отношений не соответствуют этим поляризованным черно-белым характеристикам, детям приходится искажать реальность, чтобы подогнать каждого родителя под жесткие когнитивные конструкции. Хотя у детей может быть близость к одному из родителей, а не к другому, совершенно нетипично — за исключением родительского отчуждения — когда дети идеализируют одного родителя как идеального, а другого принижают как одноразового.

Эта поляризация со временем только растет. Растущая психологическая опухоль питает   рост  инкапсулированной бредовой мыслительной системы: веры в крайнюю опасность целевого родителя, прискорбную некомпетентность и неисправимую его неспособность любить, несмотря на любые доказательства ранее хороших отношений до установления родительского отчуждения, на заявления о жестоком обращении и пренебрежении. Развивающийся нарратив не основан на объективной реальности, а представляет собой интерсубъективный нарратив между отчуждающим родителем и детьми, который укрепляет договор лояльности между ними.

Большинство неподготовленных специалистов — психотерапевтов, адвокатов, посредников и судей — не понимают этой динамики и либо игнорируют ее присутствие, либо назначают противопоказанное лечение и организацию времени для родителей. Например, они наблюдают за детьми, испытывающими симптомы дисфункции — непослушание, словесные оскорбления, эмоциональную замкнутость, тревогу, раздражительность — в присутствии отвергнутого родителя, наблюдая, как эти же дети функционируют оптимальным, а иногда и исключительным образом в другом месте.  Они не могут понять, что такое поведение индуцировано отчуждателем и дремлет, когда дети находятся в присутствии отчуждающего родителя, но оживляется и активизируется, когда они подвергаются воздействию отвергнутого родителя.

Когда детская ложь неправильно истолковывается

Отверженные родители ошибочно полагают, что их дети лгут о событиях и ситуациях. Из-за этого они плохо выглядят как родители и воспринимаются окружающими как агрессивные  и опасные. Из моего опыта работы с отчужденными детьми я очень хорошо знаю, что они рискуют поделиться историями, полными искажений, преувеличений и сфабрикованных инцидентов. На первый взгляд, эти истории искажают факты и реальность, а в других ситуациях могут быть восприняты и трактованы как откровенная ложь. Но я не верю, что отчужденные дети намеренно лгут. Я считаю, что процесс отчуждения родителей заставляет их медленно терять ориентацию в реальности.

Вместо того, чтобы называть искажения и преувеличения ложью, правильнее было бы назвать их «конфабуляциями» — ошибкой памяти, часто обнаруживаемой у пациентов, страдающих снижением когнитивных функций из-за заболеваний головного мозга, таких как деменция или болезнь Альцгеймера. Подобные когнитивные нарушения присутствуют при отчуждении родителей, но имеют психологическую подоплеку, а не являются следствием процесса неврологического заболевания. В то время как ложь — это эгоистичные манипуляции, направленные на расширение прав и возможностей лжеца, выдумки служат уменьшению страданий и, в случае отчуждения родителей, позволяют детям справиться с ситуацией.

Отчужденные дети будут придумывать истории, искажать и преувеличивать факты, чтобы справиться с «потерянной» памятью о любви к отвергнутому родителю. Такие воспоминания должны быть  утеряны, потому что удержать их или снова найти будет, по сути, активным нарушением контракта  лояльности с родителем-отчуждателем. Конфабуляции — это слабые, но отчаянные попытки найти  связный нарратив, чтобы оправдать ненависть и неприятие отвергнутого родителя, питая и укрепляя контракт лояльности с отчуждающим родителем.

Этот процесс не укрепляет и не улучшает психическое здоровье ребенка; это средство его выживания. Хотя дети  могут эффективно выдумывать истории, чтобы соблюдать контракт лояльности с отчуждающим родителем и поддерживать свой поляризованный черно-белый мир, это дорого обходится их психическому, эмоциональному благополучию и благополучию в отношениях с другими людьми. Психологическая опухоль ускоряет ухудшение любых участков памяти о любви и заботе в прошлом времени и препятствует развитию любого текущего опыта любви и заботы. Их потребность сочинять истории следует за ними и в других отношениях, которые должны четко вписываться в их поляризованный мир, в том числе с расширенной семьей, друзьями и профессионалами, связанными либо с папой, либо с мамой.

Желание общаться разрушается

Больно смотреть, как угасает память ваших детей, стирая самые дорогие воспоминания или превращая их в трагические разочарования, одновременно закрепляя воспоминания обо всех ваших ошибках. Отвергнутому родителю запрещено совершать какие-либо сентиментальные путешествия со своими детьми, рискуя быть обвиненным в том, что он «не понимает», не слушает их и только хочет свести к минимуму все плохое. Целевого родителя в основном считают манипулятором и «невежественным». Их мучения усугубляются, когда им мешают создавать какие-либо новые любовные переживания, поскольку все эти усилия рассматриваются  как фальшивые, несвоевременные, недостаточные, слишком большие, эгоистичные или просто не совсем правильные.

Дети живут с изнурительной тревогой и должны быть предельно бдительны в отношении своего контракта на лояльность с отчуждающим родителем. Даже вежливость нормативных приветствий незнакомцам или далеким знакомым игнорируется и выдается за вопиющую грубость. Нормальный, успешный или любящий опыт общения запрещен детям, потому что он может эффективно уменьшить психологическую опухоль, а это запрещено.

К сожалению, путь наименьшего сопротивления, тот, который причинит детям минимум страданий, — это путь к полному разрыву отношений с отвергнутым родителем. В конечном итоге дети обеспечат отвергнутому родителю только один способ выразить свою любовь: перестать бороться за них и отпустить.

На самом деле больше, чем отвергнутого родителя, дети боятся отвержения и неодобрения со стороны отчуждающего родителя. Им больно. Есть надежда, что отвергнутый родитель поймет, а не будет персонализировать это, и, тем не менее, будет любить их. Хотя они видят, что отвергнутый родитель борется за них, дети интуитивно понимают, что шансы не в пользу этого родителя. Они знают силу отчуждающего родителя, потому что видят, как «войско»  этого родителя растет, и все больше профессионалов готовы поддерживать ложный нарратив и невольно способствовать росту психологической опухоли.

Я был свидетелем того, как дети отчаянно умоляли целевых родителей просто отпустить их и перестать бороться за свои родительские права. Эти дети не могут описать или назвать то, что происходит, потому что слова не выражают то, что происходит, и это также является нарушением договора лояльности с отчуждающим родителем. Вместо этого они апеллируют к безусловной любви отвергнутого родителя, заявляя: «Наша жизнь стала проще без тебя, менее напряженной. Пожалуйста, пойми, это такой стресс для нас. Пожалуйста, просто прекрати ссориться и оставь нас в покое». Я видел, как измученные, преследуемые родители, услышав эти слова, прекращают борьбу, отпускают своих детей и говорят «до свидания» в знак любви.

Ужасно слышать такие мольбы от собственных детей и слышать слова: «Убирайся из нашей жизни!» Это ранит и пугает отвергнутого родителя больше всего на свете. Но, как бы это ни было больно, они должны признать, что дело не в них. Чем больше они думают об этом, и чем больше они думают, что их дети отвергают их от собственного желания, своей волей, тем больше боли и гнева это вызовет. И это может привести ко второй ошибке.

2. Отверженные/преследуемые родители верят, что ужесточение наказания и дисциплины положит конец непонятому отношению и поведению детей

В то время как отчужденные дети, как известно, ведут себя вполне корректно и уважительно почти ко всем другим взрослым в своей жизни — учителям, тренерам, расширенной семье отчуждающего родителя — они удивительно неуважительно и вызывающе по-хамски относятся к целевому родителю и часто к любому взрослому, связанному с ним. Я видел, как дети игнорировали своих родителей, даже хотя бы  вежливо не подтверждая их присутствие — ни взглядом, ни прикосновением, ни кивком, ни словом. Я слышал, как дети отрицают все положительные воспоминания и не дают надежды на восстановление отношений с отвергнутым родителем. Я работал с отчужденными детьми, которые уничтожали родительскую собственность, оскорбляли сводных братьев и сестер, игнорировали приемных родителей и бросали им вызов. Они прячутся в своей комнате на целые выходные, отказываются от еды и общения, даже подвергают себя опасности, убегая от родителя в назначенное судом время общения. Я видел отчаянные попытки целевых родителей использовать дисциплину, чтобы обуздать это тревожное развитие отношения и поведения своих детей.

Искушение думать, что это сработает, вполне понятно, поскольку наказание непослушных детей считается приемлемым  и разумным. Тем не менее, если обратиться к источнику проблемы просто как к умышленному неповиновению и сопротивлению, это укрепит ребенка в мысли о том, что родитель «не понимает его» и, вероятно, усилит его  гнев. Хотя они могут выглядеть, говорить  и вести себя как непослушные и тревожные  дети, нуждающиеся в наставлении  и дисциплине, это не так. Напротив, отчужденные дети очень беспокойны и нуждаются в правильном понимании, сострадании, вмешательстве и лечении. Если отвергнутый родитель приближается к ним только с требованиями о соблюдении  уровня дисциплины, этот родитель в конечном итоге подыгрывает ложному рассказу детей о том, что он плохой, подлый и неразумный.

Я консультировал и проводил экспертизу  многих целевых/отчужденных родителей, которые были соблазнены этим мышлением и невольно использовали  авторитарный стиль воспитания:, например так

• Родитель, который в конце концов заставил свою 13-летнюю дочь принять душ после того, как она отказалась шестой день подряд во время жаркой летней недели ежедневных футбольных тренировок;
• Родитель, который выбил дверь из комнаты 15-летнего подростка после нескольких выходных, когда он изолировался и отказывался выходить из своей комнаты, включая прием пищи;
• Раздраженный родитель выпалил, что приемная семья — это место, где должны находиться его дети, пока они не научатся выполнять постановления суда;
• Родитель, который  отвел  свою хронически агрессивную 14-летнюю дочь в дежурную  часть, чтобы она дожидалась, пока отчужденный родитель заберет ее, потому что она не переставала  кричать перед младшими братьями и сестрами в машине;
• Родитель, который запретил своему сыну, звездному спортсмену-подростку, ходить на футбольную тренировку во время времени общения, из-за чего его сын не смог  участвовать в важной игре.

В надлежащем контексте можно было бы поспорить об уместности этих родительских действий. Но все это теряет смысл и силу воздействия  и вставляется в интерсубъективный нарратив между отчуждающим родителем и детьми (часто в конечном итоге сюда включается  и детский психотерапевт) и рассматривается потом  как «доказательства» того, что целевой родитель плохой, агрессивный, и непригоден для воспитания детей. В некоторых случаях связываются со службами защиты детей (CPS), и в отношении целевых родителей проводится расследование, а иногда даже выявляются обвинения в пренебрежении или жестоком обращении. У агентства есть приказ обосновать жестокое обращение и пренебрежение, а не констатировать  его.

Дисциплина и негативная пропаганда

Хотя семейная иерархия  и дисциплина не могут быть отброшены в сторону, они не могут в одностороннем порядке стать решением проблемы агрессивного  поведения детей. Это приводит к ложному нарративу и негативному взаимодействию  в процессе общения  между родителем и ребенком. Мало того, что в интерсубъективном нарративе между отчуждающим родителем и детьми выстраивается контракт  лояльности, так еще и ведется агрессивная кампания, направленная на то, чтобы доказать, что целевой родитель неадекватен. Если политики могут эффективно использовать негативную пропаганду и сообщения для победы на выборах, то и родители могут добиться опекунства над детьми таким способом.

Отчуждающий родитель действует скрытно за кулисами, надеясь, что целевой родитель будет находиться  в центре внимания как источник  вопиющей  проблемы в семейной психодраме. Эта кампания усиливается, когда целевой родитель предоставляет любые данные, которые можно использовать без учета контекста, намерений и истории. Да, целевой родитель может чувствовать, что его атакуют, подвергают несправедливой проверке и придерживаются предвзятого отношения, но такова природа негативных кампаний пропаганды и их соблазнительное воздействие на других людей. Хотя целевой родитель не может контролировать эту кампанию очернения его репутации, но, если он понимает, что происходит, он может работать над тем, чтобы не давать излишней пищи для фантазий пропаганды.

Другая причина, по которой не следует думать, что строгая или жесткая дисциплина исправит агрессивность детей, заключается в важности уменьшения негативного эмоционального обмена между целевым родителем и его  детьми. Гнев родителя по отношению к детям может  вызвать у них усиление чувства вины и стыда. Ум родителя  говорит ему, что это гнев праведный и что ему не нравится отношение и поведение детей — то есть его поведение нормально. Родительский ум  считает, что дети должны чувствовать вину за плохое поведение, чувство вины за испорченную вечеринку по случаю дня рождения и немного здорового стыда — «стыдно за то, что назвал свою мачеху стервой». Однако этот негативный эмоциональный взаимообмен только разжигает гнев родителей и усиливает у детей ощущение того, что они плохие.

Связь, основанная на  любви и заботе  ослабевает, раздражение родителей и детская оборонительная готовность возрастают. Это становится порочным кругом, часто приводящим к третьей ошибке: заручиться поддержкой членов расширенной семьи.

3: Отверженный/преследуемый родитель заручается поддержкой или позволяет дальним родственникам и друзьям читать нотации  и давать советы детям

Динамика родительского отчуждения может функционировать у детей как злокачественная психологическая опухоль. Но в «деревне», которая занимается воспитанием ваших детей — среди бабушек и дедушек, дядей, тетей, двоюродных братьев, сводных братьев и сестер, приемных родителей, тренеров, учителей и друзей семьи — это распространяется как заразный вирус.

Это часто происходит в то же самое время, когда отчуждающие родители привлекают  в своей деревне союзников — семью, друзей и профессионалов — чтобы поддержать желания детей и засвидетельствовать любовь и пригодность отчуждающего родителя как воспитателя детей. Целевые родители чувствуют эту тенденцию и либо обращаются за помощью в свою деревню, либо просто поддерживают усилия, предпринимаемые другими людьми, просят их дать совет и исправить обостряющееся поведение и отношение отчужденных детей.

Отчужденные дети сверхчувствительны и сверхбдительны к психологическому климату семейного сообщества, в котором  распространяется вирус отчуждения. Они рассматривают поддерживающих людей в деревне целевого родителя как угрозу и поэтому стараются сохранить к ним  «социальную дистанцию», в то время как поддерживающие другие  в деревне отчуждающего родителя являются безопасным местом для «карантина». Деревня целевого родителя становится настороженной и разочарованной опытом социального дистанцирования и может начать гневно противостоять детям.

Дети — так же, как они чувствуют и реагируют на конфронтацию отвергнутого родителя — в конечном итоге чувствуют себя атакованными и пристыженными этими социальными столкновениями. Они начинают подозревать, что их к этому подтолкнул отвергнутый родитель, или же они просто чувствуют, что к ним вторглись, вторглись или заразились. Дети начинают видеть деревню отвергнутого родителя как все более опасную и желают увеличить свое социальное дистанцирование, карантин и искать убежища в социальном пузыре отчуждающего родителя. Это, конечно, увеличивает напряжение между ними и отвергнутым родителем — например, «как вы смеете так обращаться со своими бабушкой и дедушкой».

Дети сопротивляются и отказываются реагировать

Хотя грубым детям, отвергающим целую деревню любящих и заботливых людей, необходимо противодействовать, это может иметь неприятные последствия, если вирус отчуждения не искоренен с помощью эффективного вмешательства и лечения.

Дети не воспринимают в конфронтации любовь и заботу только как позорное и критикуемое. Отчуждающий родитель использует эти конфликтные столкновения, чтобы подкрепить рассказ о том, насколько «эти» люди плохие, подлые и заражены влиянием целевого родителя. Это подтверждает, что социальное дистанцирование необходимо для того, чтобы дети были «в безопасности» и не подвергались стрессу. Союзники отчуждающего родителя используют эти негативные встречи, чтобы показать, насколько их противники  расстраивают и разрушают эмоциональное состояние детей. Поступая таким образом, они совершают фундаментальную ошибку атрибуции: поскольку дети расстроены и чувствуют себя пристыженными социальными контактами в деревне целевых родителей, эта деревня небезопасна и нездорова для них. Они ошибочно заключают, что усиленное социальное дистанцирование необходимо для обеспечения безопасности детей и их наилучших интересов.

Иногда из-за постановления суда и страха проявить неуважение к суду отчуждающий родитель отклоняет просьбу детей избегать родительского времени - по сути, помещать в карантин с социальным кругом отчуждающего родителя. Они отправляют детей на родительское время с целевым родителем иногда насильно. Эта демонстрация силы часто используется как доказательство того, что отчуждающий родитель не виноват в динамике сопротивления и отказа детей от целевого родителя. Это якобы «самостоятельный» выбор детей. Ложный нарратив состоит в том, что дети принимают решение изолироваться или уйти от целевого родителя после того, как обдумают, что для них лучше, здоровее и безопаснее. Дети функционируют так, как будто избегают заражения от отвергнутого родителя и деревни этого родителя. Это достигается путем сохранения физической дистанции, а также эмоциональной и вербальной отстраненности.

Эти дети будут уединяться в спальнях, погружаться в домашнюю работу, читать книги, играть в видеоигры или делать что-нибудь, чтобы избежать взаимодействия с деревней отвергнутого родителя. Они будут сопротивляться и отказываться от пикников с семьей или вечеринок по случаю дня рождения с друзьями и семьей, а если их заставят пойти, будут социально дистанцироваться. Если их попытки избежать и выйти из-под контроля наталкиваются на конфликт, существует риск эскалации конфликта. К сожалению, то, что дети приносят оттуда отчуждающему родителю или его союзникам, — это истории критики и неуважения со стороны деревни отвергнутых родителей, в то время как они упускают из виду свои собственные действия по социальному дистанцированию или общую невежливость. Поведение детей может доходить до физической агрессии, уничтожения имущества или побега из дома  отвергнутого родителя.

Ущерб, нанесенный необученными и неосведомленными специалистами

Порочный круг включения и выключения того, что сейчас является семейными  сообществами, создает убедительное повествование для несведущих. Они интуитивно понимают: семья  целевого родителя должна быть агрессивной, неадекватной  и опасной, иначе дети не вели бы себя так. Они не ведут себя так в семье  отчуждающего родителя, в школе или в спортивной команде. Опять же, нетренированные уши и глаза совершают фундаментальные ошибки атрибуции.

Следовательно, психотерапевты-союзники будут писать неэтичные заключения  и ошибочно свидетельствовать в суде о необходимости сокращении родительского времени детей с целевым родителем, ссылаясь на враждебную среду и дестабилизацию детей. Судьи будут обмануты, подписывая  такое постановление  после попытки побега отчужденного ребенка после кульминационной боевой социальной встречи. Отчужденные дети в конечном итоге получают то, что, по их мнению, сделает их снова безопасными и здоровыми: карантин с отчуждающим родителем.

Что они на самом деле получают от наивных и сговорившихся профессионалов, так это большее воздействие  вируса от  отчуждающего родителя и его/ее семейного окружения. Следовательно, психологическая опухоль внутри ребенка дает метастазы и растет гнев отвергнутого родителя. Искушение отомстить отчуждающему родителю может привести к еще одной ошибке.

4. Отверженный/преследуемый родитель принимает ответные меры по отношению к отчуждающему родителю

Я уверен,  что хорошее вмешательство  (психотерапия, судебный надзор, привлечение обученных профессионалов и т. д.) является одним из лучших способов защиты от динамики отчуждения. Но оно ослабляется ошибкой поддаться искушению отомстить отчуждающему родителю. Почему? Потому что акты возмездия могут быть использованы хитрыми отчуждателями для подкрепления своего повествования о том, что целевой родитель жесток и непригоден для воспитания детей. Кроме того, отчужденные дети будут использовать любые ответные действия, чтобы оправдать свой союз с отчуждающим родителем, указывая при этом, насколько подлым и опасным является отвергнутый родитель.

Отвергнутые родители разочаровываются. Они не могут понять, как поведение отчуждающего родителя остается незамеченным специалистами и почему они часто не несут за него никакой ответственности. Это растущее разочарование и нетерпение приводят к идее взять дело в свои руки, а не ждать, пока правосудие или специалисты по психическому здоровью сделают что-то, чтобы помочь изменить ситуацию. Кажется, что времени у профессионалов и суда для этого было предостаточно...

Ответные действия  на отчуждение  — препятствие к воссоединению

Чувствуя разочарование и игнорирование, отвергнутые родители начинают писать язвительные письма  по электронной почте, делать саркастические комментарии во время обмена родительским опытом или взрываться на сеансе психологического консультирования по воссоединению, говоря  о том, как отчуждающий родитель настраивает детей против них. Они будут высказывать пустые угрозы отчуждающему родителю или высказываться в социальных сетях, пытаясь раскрыть истинные мотивы отчуждающего родителя. Они могут искать своего собственного консультанта, чтобы защищать их вне этических ролей и стандартов: кого-то, кто напишет негативную экспертизу о поведении отчуждающего родителя, несмотря на то, что он не встречался и не оценивал ситуацию профессионально. Целевой родитель может даже удержать с родителя-отчуждателя по распоряжению суда свое  родительское время, чтобы «наверстать» потерянное родительское время, или продлить отпуск с детьми, на который они считают вправе претендовать.

Все эти действия можно понять, учитывая горе   целевого родителя, но чаще всего эти действия  будут использоваться против них как еще одно доказательство их непригодности в качестве воспитателя детей. Хотя ответные действия могут показаться целесообразными, они не приносят пользы. Чувства гнева и огорчения  необходимо выражать и контролировать. Если этого не делать, их можно легко интерпретировать  таким образом, что в конечном итоге лишит целевых родителей власти и помешает их миссии по получению большего доступа к своим детям и прекращению отчуждения. Если не справиться с такой ситуацией, это может привести к следующей ошибке.

5: Отверженные/преследуемые родители представляются профессионалам злыми, конфликтными  и упрямыми

Растущее огорчение  и страхи могут привести к тому, что целевой родитель обратится к специалистам в области психического здоровья и юристам, испытывая  чувство гнева, желание спорить и стоять на своем. Это может помешать  получить надлежащую помощь, поскольку большинство специалистов считают динамику родительского отчуждения иррациональной. Другими словами, они интуитивно понимают, что дети будут отвергать и бояться плохих родителей, но они не понимают, как дети будут отвергать и бояться хороших родителей.

Соответственно, эти специалисты часто тщательно изучают отношения с детьми  и поведение отвергнутого родителя, чтобы подтвердить свою предвзятость, полагая, что динамика сопротивления и отказа у детей  вызвана жестоким обращением, пренебрежением или непригодностью родителя как воспитателя детей. И угадайте, к чему они приходят? Злость, конфликтность  и упрямство отвергнутого родителя и его поведение играют на руку профессиональным предубеждениям, и поведение такого родителя неправильно понимается специалистами и рассматривается как проблема.

Неосведомленные профессионалы не видят в отношении и поведении прямой результат неустранимого, неослабевающего отчуждения. Они ошибочно заключают, что отношение и поведение целевого родителя является причиной динамики сопротивления и отказа детей, а не печального результата отчуждения. И как только конструкция отчуждения/злоупотребления/пренебрежения получает поддержку специалистов; целевым родителям становится очень трудно выбраться из ящика, в который их загнали. Понятно, что это может еще больше усугубить их гнев, страх и противодействие.

Профессионалы, в свою очередь, становятся сторонниками теории отчуждения и будут ссылаться на конкретное поведение целевого родителя в поддержку своих выводов. Они будут расшифровывать злобные голосовые сообщения, электронные бомбы и тирады на сеансах консультирования или сообщать о любом упрямстве или прямом противодействии участия целевых родителей в различных сеансах. (Примечание: хотя для целевых родителей важно не участвовать в ошибочных планах лечения, которые не учитывают динамику отчуждения или усугубляют ее, этот отказ должен быть сделан разумно и стратегически.) Независимо от того, какие защитные механизмы выбирают целевые родители, они должны  понять, что для того, чтобы выбраться из ящика отчуждения, им потребуется больше мозгов, чем мускулов.

Выходом для целевых родителей является обучение управлением  своими чувствами и поведением, чтобы внешне проявилась лучшая версия самих себя, а не раненый душой, отчаявшийся  и злой человек. Их поведение  должно быть основано на изучении литературы об отчуждении родителей, в том числе о том, какой тип консультативного вмешательства помогает в данном случае или мешает. Им нужен адвокат, который понимает отчуждение и знает, как работать со специалистами в области психического здоровья; адвокат, цель которого - обучить профессионалов понимать динамику отчуждения, постоянно  представляя профессионалам или суду законные признаки того, что их клиент в порядке, рационален и разумен. Что клиент  безумно любит своих детей, а не сумасшедший. Что клиент  хочет завоевать сердца и умы своих детей, а не выиграть дело или переиграть другого родителя.

Когда профессионалы сталкиваются с целевыми родителями, которые рассудительны и имеют такие замечательные намерения, есть больше шансов, что профессионалы будут выступать за справедливость, ответственность и исцеление, а не станут еще одним манипулируемым агентом в динамике отчуждения.

Слово для отвергнутых / целевых родителей

Совокупность этих пяти общих ошибок может быть видимой и ощутимой, в то время как скрытые и коварные действия отчуждающего родителя часто остаются скрытыми и незаметными. Самый большой шанс приоткрыть завесу над динамикой отчуждения состоит в том, чтобы не занимать центральное место в драме, вызванной этими ошибками, а вместо этого работать над тем, чтобы приоткрыть завесу и привлечь внимание профессионалов к происходящему отчуждению.

Вы должны быть методичными и стратегическими.Не бойтесь просить о помощи и обращаться за советом. Время — ваш враг, и эксперты могут помочь вам оценить серьезность отчуждения и принять соответствующие меры, вплоть до обращения в суд. Не помешает наличие в вашей команде коуча/советника, консультанта и хорошего адвоката.

Родительское отчуждение — это не только психологическая опухоль, которая растет у вашего ребенка, это заразно. Его токсины могут распространиться на вас и вашу расширенную семью. Важно понимать, что, как и при лечении опухоли, которая может расти и метастазировать, домашние средства не помогут справиться с отчуждением.

Целевым/отверженным родителям нужна помощь. И иногда первый, правильный, следующий шаг — это научиться помогать самому себе. Тяжелая битва за спасение сердец и умов ваших детей часто требует искусной стратегии, но такую битву можно выиграть только тогда, когда  вы находитесь в ней с настроенным разумом и любящим сердцем.

 

СТАТЬИ ПО ТЕМЕ

 

РЭНДИ ФЛУД. КАК РЕАГИРОВАТЬ НА РОДИТЕЛЬСКОЕ ОТЧУЖДЕНИЕ

СОВЕТЫ ДОКТОРА ДУГЛАСА ДАРНАЛЛА ЦЕЛЕВЫМ РОДИТЕЛЯМ

ДОКТОР КРЕЙГ ЧИЛДРЕСС. СУРОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

ДОКТОР СЬЮЗЕН ХЕЙТЛЕР. КАК ЦЕЛЕВОМУ РОДИТЕЛЮ ЗАЩИЩАТЬСЯ ОТ ЗЛОБЫ И НЕНАВИСТИ

ДОКТОР СЬЮЗАН ХЕЙТЛЕР. ЧТО МОЖЕТ СДЕЛАТЬ ОТЧУЖДЕННЫЙ РОДИТЕЛЬ?

ДОКТОР ЭМИ БЕЙКЕР. КАК ВЫЖИТЬ ОТЧУЖДЕННОМУ РОДИТЕЛЮ

ДОКТОР РИЧАРД ВАРШАК. 10 ЗАБЛУЖДЕНИЙ ОБ ОТЧУЖДЕНИИ РОДИТЕЛЕЙ У СУДЕЙ  И ТЕРАПЕВТОВ